Вечная жизнь. (Сборник) - Страница 66

Филидор отвернулся, поджав губы. В разговор вступил другой Искупленец:

— Филидор определил мораль. Но кто же абсолютно морален? Филидор или я, или вы? Может быть, в таком случае бросить свою мораль?

— Оглянитесь вокруг, — предложил Филидор. — Узнаете ли вы здесь кого-нибудь?

Ксантен посмотрел на группу, окруживших их людей. Поблизости стояла девушка необыкновенной красоты. На ней была белая накидка и красный цветок в пышных волосах.

Ксантен кивнул:

— Я вижу женщину, которую О. Ц. Гарр желал ввести в свой дом в замке.

— Именно, — подтвердил Филидор. — Вы помните обстоятельства?

— И очень даже хорошо, — ответил ему Ксантен. — Были энергичные возражения со стороны Совета Нотаблей по причине угрозы за контролем над численностью населения. О. Ц. Гарр попытался обойти закон таким образом: «Я же держу Фан, — говорил он. — Временами я имею целых шесть или даже восемь Фан, и никто не против. Я буду называть эту девушку Фаной и держать ее среди своих Фан». Я и другие протестовали. Дело чуть не дошло до дуэли. О. Ц. Гарр был вынужден оставить девушку в покое. Она была отдана под мою опеку и я переправил ее в Дальнюю долину.

— Все правильно, — кивнул Филидор. — Мы пытались разубедить Гарра. Он отказался поддаться на уговоры и пригрозил нам своими охотничьими силами Мехов из тридцати особей. Мы насторожились. Моральны ли мы? Сильные или слабые?

— Иногда, — сказал Ксантен, — лучше иногда мораль. Хотя даже О. Ц. Гарр, а вы всего лишь Искупленцы... Схожее и в случае с Мехами. Они уничтожили замки и всех людей. Если мораль означает покорное принятие своей участи, тогда мораль должна быть забыта!

Филидор грустно усмехнулся:

— Какая замечательная ситуация! Здесь имеются Мехи, подобные Крестьянам, Птицам и Фанам, все переделанные, транспортированные и порабощенные для человеческого удовольствия. В самом деле, именно этот факт и создает нашу вину, которую мы должны искупить. А теперь вы хотите, чтобы мы уничтожили эту вину!

— Ошибочно чересчур много размышлять и горевать о прошлом, — сказал Ксантен. — И все же, если вы желаете сохранить за собой возможность созерцать и размышлять, я предлагаю вам драться сейчас с Мехами, или, самое малое, укрыться в замке.

— Только не я, — ответил Филидор. — Наверное, другие могут поступить так.

— Вы будете ждать, пока вас убьют?

— Нет, я и другие, несомненно, укроемся в отдаленных горах.

Ксантен влез обратно на борт энергофургона:

— Если вы измените свое решение, приходите в замок Хейдждорн.

И отбыл.

Дорога шла по долине, поднимаясь вверх по склону гор, пересекая хребет. Далеко впереди, четким силуэтом на фоне гор, стоял замок Хейдждорн...

7

Ксантен доложил Совету:

— Космические корабли использовать невозможно. Мехи сделали их неуправляемыми. Любой план обратиться за помощью к Родным Планетам лишен смысла.

— Это печальные новости, — поморщился Хейдждорн. — Ну, тогда с этим все.

— Возвращаясь на энергофургоне, я встретил племя кочевников. Вызвал Гетмана, объяснил ему преимущества службы замку Хейдждорн. У кочевников, боюсь, отсутствует покорность. Гетман дал мне столь грубый ответ, что я был в негодовании. В Дальней долине я посетил деревню Искупленцев и сделал схожее предложение, но без успеха. Они столь же идеалистичны, сколь грубы кочевники. У тех и у других тенденция к бегству. Искупленцы говорят, что укроются в горах. Кочевники говорят, что отступят в степи.

— Чем поможет им бегство? — презрительно фыркнул Бодри. — Наверное, они выиграют несколько лет, но, в конечном счете, Мехи найдут их всех до последнего. Они методичны.

— В то же время, — раздраженно заявил О. Ц. Гарр, — мы могли бы организовать их в эффективный боевой корпус, к выгоде всех. Ну что ж, пусть тогда погибают! Мы в безопасности!

— Сейчас в безопасности, да, — мрачно сказал Хейдждорн. — Но что будет, когда откажет энергия? Когда сломаются лифты? Когда оборвется циркуляция воздуха так, что мы станем задыхаться? Что тогда?

О. Ц. Гарр мрачно покачал головой:

— Мы должны быть тверды духом перед возникшими обстоятельствами. Механизмы замка прочны, и я не думаю, что что-то выйдет из строя в ближайшие пять-десять лет. К тому времени может все измениться.

Клахгорн, сидевший лениво откинувшись в кресле, наконец заговорил:

— В сущности, это пассивная программа, подобно бегству кочевников и Искупленцев, она не выходит за пределы текущего момента.

О. Ц. Гарр вежливо ответил:

— Клахгорн знает, что я никому не уступлю в смелой искренности, так же, как и в оптимизме и прямоте, короче, в качествах обратных пассивности. Как может он навешивать на мои предположения ярлык: «пассивность»? И нет ли у заслуженного и достопочтенного главы Клахгорна предложения, которое наиболее эффективно сохранит нам статус, наши стандарты, наше самоуважение?

Клахгорн медленно кивнул, с легкой полуулыбкой, которую О. Ц. Гарр находил отталкивающей и самодовольной:

— Есть простой и эффективный способ, которым можно нанести поражение Мехам.

— Ну и отлично! — воскликнул Хейдждорн. — Позвольте нам услышать о нем?!

Клахгорн задумчиво оглядел лица сидящих за покрытым красным бархатом столом: бесстрастный Ксантен, с неподвижными мускулами лица, привычно сжатыми в выражении похожем на усмешку. Иссет, красивый, прямой и полный жизни, как самый порывистый кадет. Хейдждорн, обеспокоенно-мрачный, с плохо скрываемым внутренним замешательством. Элегантный Гарр. Овервель, крепко задумавшийся о грядущих переменах. Ор, играющий со своей табличкой из слоновой кости, либо скучающий, либо сдавшийся. Лица остальных участников совещания выражали мудрое предчувствие, надменность, мрачное негодование, нетерпение, а в случае Флоя, спокойную улыбку или, как позднее охарактеризовал ее Иссет, имбоциальную ухмылку, призванную выразить его абсолютную непричастность ко всему этому скучному делу.